Насколько
я понял, тогда, в далеком 2006 году, у тебя попросту не хватило нервов
выдерживать бесконечные гастроли, и ты ушла. Может, стоило пропить
прозак или успокоиться на йоге?
Я ходила на йогу, но,
наверное, просто не была к ней готова. А может, учитель не тот попался,
не знаю. В то же время я интересовалась литературой – и
психологической, и философской. Но литература не дает эффекта, который
может дать человек. И таким человеком оказался психолог, к которому я
обратилась на предмет аэрофобии. В то время я склонна была к
депрессиям, ходила вся такая ранимая – в общем, цветник слабости. И на
этой почве довела себя до аэрофобии.
То есть ты боялась летать не потому, что летчик во время полета сделал петлю Нестерова?
Нет,
я не боялась ни зон турбулентности, ничего. В общем, после разговора с
психологом я перестала бояться летать уже через две недели, а еще через
полтора месяца задумалась, не уйти ли мне из «ВИА Гры». Просто психолог
глубоко копнул...
Продюсеры потом не убили этого психолога?
Хотели!
Но они нашли в себе силы адекватно отнестись к моему поступку. И хотя
мужчины в большинстве своем собственники, я не могла остаться в группе
только ради продюсеров – Дмитрия Костюка и Константина Меладзе.
А
что тебя заставило расстаться с длинными волосами? На этом настояли
менеджеры телеканала, на который ты переместилась из «ВИА Гры»?
Нет,
они тут ни при чем. Когда у человека происходят внутренние перемены, он
их подчеркивает внешне: начинает по-другому одеваться или состригает
волосы. В моем случае короткая стрижка символизировала освобождение,
воплощение свободы.
Я так понимаю, лишившись волос, ты открыла в себе поэтический дар?
Я
давно начала писать, в 2002 году. Но прорвало в 2006-м, после ухода из
«ВИА Гры», когда появилось свободное время. Мои стихи – это те мысли,
которыми невозможно поделиться с другим человеком: есть вероятность,
что он меня не поймет. Кстати, на днях выходит мой сборник
стихотворений, называется «Сиюминутное влечение».
А ты помнишь стихотворение, которым заканчивается книга?
Я могу прочитать отрывок из предпоследнего:
«Скрипящая
дверь, а некому войти. В ожидании томится какой-то человек. Смирись с
отсутствием дыханья. Гулящая в тиши обманет наивною надеждой. Твои
дрожащие губы не помнят жадных прикосновений. Твой взгляд кажется
тусклым – неуверенно всматривается в окно перемен. В холодную постель
лезут старые привычки. Закрой глаза – доверься молчащим стенам,
послушай монолог прошлого!»
Ты собираешься зарабатывать на этих стихах?
Мне
один умный человек сказал: «Надя, в нашей стране поэзией не
зарабатывают». Я ему не поверила. А с другой стороны, я не преследовала
цель заработать денег. Мне важно развиваться и встречать на своем пути
интересных людей.
Я знаю, что с одним интересным человеком, Верой Брежневой, вы стали причастны к коллекции модной одежды...
В
апреле мы с Верой стали лицами компании Love Republic. Я согласилась
потому, что подкупила идея: Вера, Надежда и Love Republic. Красиво
ведь.
Скажи, а ты уже забросила свою идею оперного пения?
Как
раз нет. На презентации моей книги тебя будет ожидать оперный сюрприз.
Оперные арии – это же духовный полет! Я приветствую те моменты, когда
душа поет.
А в «ВИА Гре» что у тебя поет – душа или тело?
Душа,
конечно. Вообще, должно звучать все. Хорошо, что ты задал этот вопрос.
Даже когда ты не двигаешься, тело должно петь. Но, возвращаясь к опере,
уточню: я хочу поучаствовать в проектах, связанных с оперой
и мюзиклами.
Скажи, а почему ты все-таки вернулась в «ВИА Гру»? Закончились деньги или стало скучно вести телепрограмму о любви?
Мне
стало мало телевизионной программы «Невероятные истории о любви». И
потом, на протяжении трех лет мы периодически разговаривали с
Константином Меладзе о моем возвращении в группу. Более того, обсуждали
возможность моей сольной карьеры на основе его песен. Однако на данный
момент оказалось благоразумнее вернуться в группу. Но я готова к
сольному проекту.
В последнее время ты все чаще
мелькаешь в прессе одна, без коллег по «ВИА Гре». Хотя раньше продюсеры
держали вас в ежовых рукавицах. Ты стала свободолюбивее?
Правильно
сказал! Только когда человек сам становится свободолюбивым, это
чувствуют окружающие. И принимают его таким или не принимают. Уверенных
в себе мало кто любит. К счастью, продюсеры не перечат моей свободе.
А ты готова покинуть Украину? Недавно ты заявила, что не являешься патриотом страны.
Я
не знаю, что такое патриот на самом деле. Для меня это слово с
идеологической подоплекой. А идеология – это уже крайность. Я люблю
Украину, тут прекрасная природа. Но когда заглядываешь внутрь,
становится грустновато... Мне нравится познавать мир. Я не знаю,
приживусь ли в другой стране, но хочу попробовать. Я как цыган: не могу
сидеть на одном месте. В родном городе Волочиске я закончила девять
классов и перебралась в Хмельницкий на три года. Затем после коллектива
народного танца переехала в Киев, где живу уже девять лет. Многовато…
Мне уже тесно совсем.
Ты бы хотела выйти замуж за иностранца?
Боже,
не произноси этого слова! Замужество – это последняя стадия в моей
жизни, безумный поступок в сторону дешевизны. Замужество – это как
религия, которая не имеет никакого отношения к возможности общаться с
Богом. Ты можешь с ним общаться и сам, если открыт. Религия – просто
посредник... Не пойму, кто решил, что замужество скрепляет любовь?
То есть, выступая с группой на свадьбах, ты глумишься над женихом и невестой?
Ой,
я так стебусь! Мне один человек сказал: «Надя, ну зачем ты испортила
свадьбу?» Я, конечно, стараюсь не перегибать палку в выражениях. Есть
компании, которые нормально реагируют на мой конферанс между песнями.
Ну и последний вопрос. Ты в журнале открылась по максимуму?
Ну
как... Полностью обнаженной я могу быть только в сюрреалистической
фотосессии. Большая грудь смотрится не сильно эстетично. Я, кстати,
тоже фотографирую и хочу сделать сессию в стиле ню. Причем мне больше
интересны в этом плане девушки: они более подходящие… хотела сказать
«продукты»… существа, более чувственные. Я хочу подходить к незнакомкам
на улице и говорить: «Здравствуйте! Я Надя. Хотела бы вас
сфотографировать». Это же все творческий процесс. Разве нет?